Ему стукнуло тридцать: межеумочный возраст, когда ты слишком стар, чтобы быть молодым, и слишком молод, чтобы быть старым.


Он так старался расширить свой послужной список, что превратился в карикатуру на самого себя.


Часто говорят: «Надо спасать лицо». А я говорю, лицо надо убивать, только так и спасетесь сами.


У кошки век тринадцать лет, у любви – три года. И ничего не попишешь. Сначала год страсти, потом год нежности и, наконец, год скуки.
В первый год говорят: «Если ты уйдешь, я ПОКОНЧУ с собой».
На второй год говорят: «Если ты уйдешь, мне будет больно, но я выживу».
На третий год говорят: «Если ты уйдешь, я обмою это шампанским».
...
В первый год покупают мебель.
На второй год мебель переставляют.
На третий год мебель делят.


Чтобы влюбиться по настоящему, я слишком пресыщен; чтобы оставаться равнодушным – слишком чувствителен.


Сказки бывают только в сказках. Правда куда непригляднее. Правда вообще всегда неприглядна, поэтому все и лгут.


Почему никто не приходит на разводы? Когда я женился, вокруг меня были все мои друзья. А в день моего развода я совершенно один, с ума сойти.


«До свидания» будет последней ложью.


Но я слишком долго лгал самому себе, чтобы не начать рано или поздно лгать еще кому то.


Наше поколение слишком поверхностно для брака. Нам жениться – все равно что в «Макдоналдс» сходить.


Будь женщины похитрее, не давались бы в руки, чтобы заставить бегать за ними всю жизнь.


Потом обнаруживаешь записку на телевизоре: «ЕСЛИ МУЖЧИНА ПОСЛЕ 30 ЛЕТ ЕЩЕ ЖИВ, ТО ОН МУДАК», – и поражаешься своей прозорливости.


Любовь – это упоительная катастрофа: знаешь, что несешься прямо на стену, и все же жмешь на газ; летишь навстречу своей гибели с улыбкой на губах; с любопытством ждешь минуты, когда рванет. Любовь – единственное запрограммированное разочарование, единственное предсказуемое несчастье, которого хочется еще.


Надо выбирать: или ты с кем то живешь, или этого кого то желаешь. Нельзя ведь желать то, что имеешь, это противоестественно.


Брак – преступление, потому что он убивает тайну.


А ведь искать то, искать всю жизнь без устали, надо женщину, которая никогда не будет вашей!


«Когда мы лжем, говоря женщине, что любим ее, можно подумать, будто мы лжем, но что то же заставляет нас сказать ей это, а следовательно, это правда». (Раймон Радиге)


Одиночество стало какой то стыдной болезнью. Почему все так его чураются? Да потому, что оно заставляет думать.


Кадрить на вечеринках несложно: главное – сокращать расстояние. Надо уметь завоевывать позиции, сантиметр за сантиметром, так, чтобы это не слишком бросалось в глаза. Если вы положили глаз на девушку, подойдите к ней (дистанция 2 метра). Если она все еще нравится вам на этом расстоянии, заговорите с ней (дистанция 1 метр). Если она улыбается вздору, который вы несете, пригласите ее потанцевать или предложите выпить (дистанция 50 сантиметров). После этого сядьте рядом (дистанция 30 сантиметров). Как только у нее заблестят глаза, аккуратно заправьте ее прядь волос за ушко (дистанция 15 сантиметров). Если она позволяет поправлять ей прическу, говорите, наклонившись еще ближе (дистанция 8 сантиметров). Если дыхание ее учащается, прижимайтесь губами к ее губам (дистанция 0 сантиметров). Вся эта стратегия, разумеется, преследует цель достичь отрицательной дистанции вследствие проникновения инородного тела внутрь данной особы (приблизительно на 12 сантиметров, если брать среднестатистическую величину по стране).


В.С.Е. К.О.Н.Ч.Е.Н.О. С ума сойти: я так легко написал эти десять букв, а принять их смысл не в состоянии.


Не то удивительно, что наша жизнь – пьеса, а то, что в ней так мало действующих лиц.


Когда я попросил Алису выйти за меня замуж, она дала мне ответ, полный нежности, романтики, проницательности, красоты и теплоты:
– Нет.